«Ныне и присно» - Страница 95

— Дык мы чо? Так, пошутковать… — пробормотал он, цепляя Шабанова за локоть. — Пора нам, Нилыч. Не обессудь, делов невпроворот…

Букин с шатающимся от слабости Сергеем успели сделать не более трех шагов. За ними было потянулся Егор. Стоящий у косяка Серафим даже не шелохнулся.

— Куды? — рявкнул посадник. — Я не Пекка, от меня не утекешь! Колян кто по-вашему упреждать будет? Дядька Нифонтов?! Берите сани да езжайте! Ты, Серафим, за старшого пойдешь, а эти двое — Нилыч поочередно ткнул пальцем в Букина и Харламова, — при тебе будут.

— Дык воевода же! — попробовал возразить Егорий. — С немчурой задраться, оно дело святое, тока без дозволения воеводского не могу.

— С воеводой я договорюсь, — отрезал Нифонтов. — А нынче хочу, чтоб ввечеру от вас и след простыл! Тебе ж, парень, — повернулся он к Шабанову, — домой пора, нагулялся по свету вдосыть.

«Насчет домой, это он здорово сказанул, — мысленно усмехнулся Шабанов. — Ау, Каврай, божок лопарский! Слышал, что умные люди говорят? Отправляй давай!»

В избе потемнело. Бревенчатые стены качнулись, готовые раствориться «в глуши времен, во тьме веков»… на миг. В следующую секунду к ним вновь вернулась несокрушимая вещественность. «Издевается… Или эксперимент не закончил? А хоть так, хоть эдак, в Умбе отсиживаться все одно не с руки…»

— Я тоже в Колу, — буркнул Сергей. — Авось пригожусь.

Нифонтов пожевал губами, вяло махнул рукой:

— Хочешь ехать — едь. Я тебе не нянька.

Дверь захлопнулась, оставив позади кошмар пыточной. Шабанов осмотрелся. Судя по начавшему сереть небу, дело шло к полудню. Позади тюрьмы в обе стороны тянулась бревенчатая стена острога. Впереди теснились дворовые постройки, за ними виднелись церковные купола. Справа в стене чернел проем распахнутых ворот. У проема о чем-то болтали двое одетых в малиновые кафтаны стрельцов. Бердыши мирно подпирали воротные створки. За воротами начинался посад — рубленные из добротных бревен избы. Разные — от хором в два поверха, до избушек пяти шагов шириною, вросших в землю по низкие затянутые слюдяными пластинами оконца. Трубы не дымили — хозяйка с утра печь топит — еду готовит, избу согревает. А днем почто дрова жечь? «Пусто дело!»

— Сани-то у нас есть? — спросил Шабанов, ни к кому особенно не обращаясь.

— А то! — усмехнулся Букин. — Или ты думал, что мы с Серафимом пехом в Кандалуху приперлись? И сани, и олешки… выпивки нет. В кабак царев заглянуть бы…

Букин вопросительно повернулся к Заборщикову. Помор недовольно поджал губы, успевшая заиндеветь борода встопорщилась.

— Вам с Харламовым лишь бы в кабак, — буркнул он. — Мало вечор начудили?

— Уж и спросить нельзя! — с деланым безразличием пожал плечами Букин. — Нет и нет, не очень-то и хотелось!

— Ага… — поддержал Егорий и горестно вздохнул.

Северная изба из трех срубов делается. И все под одной крышей. Передний, «летник» — просторный, не натопишься, потому в нем летом живут, да праздники отмечают. За «летником» «середка» идет — в ней и хлев, и кладовки, и сеновал наверху, между срубами просторные сени или «мост», а уж последний в ряду — «зимник». Избушка малая, зато теплая, из неохватных бревен сложенная. И оконце в ней всего одно, ма-ахонькое.

У такого оконца Шабанов и сидел — горячие щи хлебая, да свежеиспеченным хлебом закусывая. На скорую руку над лоханью мытое тело грела чистая, хоть и латаная одежка с хозяйского плеча, рядом, на скамье лежала меховая лопать, у порога стояли добротные валенки.

«Неужто все позади? Плен, яма с ледяной жижей…. одинокий поход сквозь ночь… Даже не верится». Сергей ел и слушал собственную историю в изложении Букина. Напротив, завороженно внимая Федору, сидели хозяева.

Род Заборщиковых успел расселиться вдоль всего терского берега. Вот и в Кандалакше, как выяснилось, жила родня — замужняя сестра, да трое двоюродных братов с семьями. К одному из них — Петру, статью и угрюмостью мало отличимому от Серафима, они и завернули.

Без Егория — вояка побежал за оружием и амуницией.

— Надо бы это… за здоровье Шабанова! — Букин предвкушающе потер ладони…

Заборщиков насупился.

— Ну и… поморов, что в Каяни остались, помянуть… упавшим голосом добавил Федор.

— Помянуть? — Грозовой тучей рыкнул Заборщиков. Сергей явственно ощутил запах озона. — Мало давеча водки с Харламовым выжрал? А на Тимшу-то не коси, не коси! Неча мальца спаивать. И смотри у меня!..

Букин, как бы невзначай, прошелся по горнице… в результате между ним и Заборщиковым оказался массивный стол.

— Дык я че? — пробормотал он. — Я ничо…

— Что ж это на свете деется? — всплеснула руками Петрова супружница. — Парень в себя прийти не успел, а вы его в Колу тащить собрались! Не мужики — недоразуменье сплошно!

Хозяйка задиристо встала перед Серафимом, пухлый кулачок ткнул в широченную, как ворота сарая, грудь.

— Домой ему надо. Шабаниха, небось, с ума сходит!

Гроза миновала. Брови Серафима задумчиво сошлись к переносице, Букин облегченно вытер вспотевший лоб.

— Вот я ему баньку истоплю, да ночь поночует, а утром с Петькой в Умбу! — продолжала кипятиться хозяйка.

Сергей понял, его мнение здесь никого не интересует. «Это что? — давясь обидой, подумал он. — После драк, убитых финнов, схватки с волчьей стаей — снова в несмышленыши? Не выйдет!»

— Сядь, хозяйка. Не мельтеши! — нарочито сурово пробасил он. — Никто меня не тянет — сам вызвался. И баньки твоей ждать недосуг — Весайнен уж на подходе, а народ по зиме кто в кабаке, кто на печи. Вырежут сонных, и вся недолга. Спешить надо.